Очерки истории беловежской пущи. Охота в Беловежской пуще (1860) Лучшая рецензия на книгу

Беловежская пуща… Это словосочетание для многих имеет особое, символическое значение. В первую очередь вспоминается пронзительная мелодия «заповедного напева» Пахмутовой, а вслед за ней, конечно же, легенда пущи - зубр.

В течение веков пуща принадлежала разным державам. С конца XVIII до начала ХХ века она входила в состав Российской империи. За 120 лет под эгидой российской короны она пережила как длительный период относительного забвения, так и превращение в блестящую охотничью резиденцию последнего царя из рода Романовых. К моменту перехода к России пуща уже была известна как уникальное место обитания уникального животного — зубра. История зубров и Беловежской пущи едина: «пуща сохранилась потому, что в ней жили зубры, а зубры сохранились потому, что была пуща» (С.А. Северцов, зоолог). Самое крупное животное в Европе истребили к середине XVIII века почти повсеместно, и последними его пристанищами стали Беловежская пуща и Кавказ.

Каким образом зубр уцелел в Беловежской пуще? Дело в том, что еще во времена средневековья она стала «заповедным» охотничьим угодьем великих князей литовских и королей польских. Только они имели право охоты на зубра. При короле Сигизмунде I обычай, по которому за убийство зверя в заповедной роще полагалась смертная казнь, стал законом. А по лесному уставу тех времен было запрещено убивать зубров и других копытных животных не только в заповедных владениях, но даже на землях окрестных селений. А вот хищников, а также зайцев и птиц крестьяне на своих землях убивать могли.

Уже с XV века для высших классов общества охота была не столько способом добычи мясного провианта, сколько потехой, развлечением. Пышные охоты польских правителей чаще были загонными. В лесу выделялся огороженный участок — зверинец, куда сгоняли большое количество дичи, а для охотников устраивались штанды. Одна из самых впечатляющих охот состоялась в сентябре 1752 года. Король Август III охотился с супругой и двумя сыновьями. Королева Мария Жозефа была большой любительницей книг и читала даже в промежутках между выпусками зверя, что не помешало ей застрелить 20 зубров. В память об этой охоте установлен обелиск, на котором высечены надписи об участниках охоты и количестве убитого зверя с указанием веса самых крупных экземпляров. К концу XVIII века в пуще усилилась хозяйственная деятельность: начался сплав леса, создавались смолокуренные, скипидарные, гончарные и поташные заводы. Все это отрицательно сказалось на благополучии зубров и других животных.

В 1795 году в результате третьего раздела Польши Беловежская пуща была присоединена к Российской империи. Ее основная часть вошла в состав казенных, т.е. государственных земель, и пуща на долгие годы перестала быть личным владением правителя страны. Александр I в 1802 г. объявил зубра заповедным зверем, однако для высокопоставленных охотников, музеев и зоологических коллекций Европы практика выдачи разрешений на его отстрел еще сохранялась. Что касается местных пущанских жителей, то они не утруждали себя получениями высочайшего разрешения на отстрел. В пуще процветало браконьерство. Ганс фон Ауэр, много лет служивший в Беловежской пуще лесничим и заведующим зверинцем, в своих воспоминаниях писал о предпочтениях здешнего населения блюд из дичи: «Отстрел лося еще не вошел тогда у крестьян в моду. Они, конечно же, высоко ценили лосятину, но на сельских свадьбах, выпадающих по старинному обычаю на позднюю осень, было принято подавать на свадебный стол зубрятину или, в крайнем случае, кабана… На Рождество приходила очередь косуль, а на Пасху — глухарей, преимущественно в виде подарков для уважаемых служащих полиции всех рангов и чиновников соседних местечек, с которыми крестьянам приходилось иметь дело».

В царствование Николая I начался долгий и трудный процесс упорядочения всей государственной собственности. Не осталась без внимания и Беловежская пуща. В 1843-1847 гг. здесь было проведено первое полное лесоустройство. Пуща была разделена просеками на 541 квартал каждый площадью 2 кв. версты. Были созданы пять лесничеств, а также определены районы, где зубры встречались чаще. Интенсивность хозяйственной деятельности в них была снижена. По окончании лесоустройства пущу с инспекцией посетил министр государственных имуществ граф П.Д. Киселев, для которого была организована охота на зубров.

Первая царская охота состоялась в пуще только в 1860 году. Она стала прологом русско-прусско-австрийских переговоров в Варшаве, и к участию в ней Александр II пригласил принцев Карла и Альберта Прусских, Августа Вюртембергского, Фридриха Гессен-Кассельского и герцога Карла-Александра Саксен-Веймарского.
Охоту императора было решено провести в том же месте, где проходила охота Августа III, — в урочище Грибовец. В течение трех недель более двух тысяч загонщиков проводили в лесу облавы на животных, а также привозили зверей в клетках из всех казенных лесов Гродненской губернии. Из-за неопытности и спешности, с которой производился загон, многие животные в пути пали. В воссозданном зверинце было выстроено двенадцать штандов: первый предназначался царю, следующие пять — принцам, остальные — свите императора. В селении Беловеж для проживания Александра II был срочно достроен небольшой дом, предназначенный ранее под квартиру местного лесничего. Иностранных принцев разместили в доме немецкого купца.

Александр II прибыл в Беловеж в ночь с 5 на 6 октября 1860 года (здесь и далее даты даны по старому стилю. — И.П.). Крестьяне встречали царя приветственными криками; дорога освещалась кострами и горящими смоляными бочками, а когда экипаж императора приблизился к мосту через реку Наревку, подготовленный для него дом осветился бенгальскими огнями. Результат двух дней охоты затмил бытовые неудобства: было убито 96 зверей, из них 28 зубров. Когда последние появлялись на стрелковой линии, они «овладевали вниманием охотников: каждый берег свой выстрел, чтобы иметь удовольствие убить невиданного на других европейских охотах зверя». При облавах использовались гончие, их спускали, когда звери приближались к стрелковой линии. Но скоро собаки начинали терзать убитую дичь, не обращая внимания на вновь выгоняемых зверей, и поэтому охоту останавливали, чтобы убрать туши животных, а затем снова начиналась облава.

В память о первой императорской охоте в пуще товарищ министра государственных имуществ генерал-майор свиты А.А. Зеленый предложил поставить вблизи выхода из зверинца монумент. Фигуру зубра в натуральную величину отлили на заводе генерал-лейтенанта Н.А. Огарева и установили на мраморном постаменте, по сторонам которого выбили надпись «В воспоминание Охоты в Беловежской пуще в Высочайшем присутствии Государя Императора Александра II 6 и 7 октября 1860 г.», а также имена участников охоты и количество добытой ими дичи. Позже Александр II приказал отлить 7 уменьшенных копий памятника, и пять из них подарил немецким принцам и герцогу, а две — организаторам охоты А.А. Зеленому и егермейстеру графу П.К. Ферзену.

Еще одним памятником императорской охоты стала опубликованная в 1862 г. книга «Охота в Беловежской пуще», изысканно иллюстрированная рисунками М.А. Зичи. Похоже, все это и послужило рождению мифа о том, что Александр II любил охотиться в Беловежской пуще. На самом деле он побывал здесь лишь однажды и за 20 последующих лет своего царствования пущу не посетил ни разу. Правда, уезжая, он повелел сделать зверинец постоянным и сохранить дом, в котором останавливался, в неизменном виде «под именем Императорского охотничьего павильона».

Г.П. Карцов писал об охоте 1860 года, как о «мало увлекательной для истинных любителей», ведь она более походила на бойню. Возможно, и сам император был такого же мнения об облавах в урочище Грибовец.

Устроители царской охоты, несмотря на ее значительный результат, знали о плачевном состоянии Беловежской пущи и о бедственном положении в ней зубров и других копытных. Причина — недостаток корма, вызванный неправильной системой рубки деревьев, при которой нередко уничтожался молодой и спелый лес, а старый успевал сгнить до прихода лесорубов. Попытки изменить ситуацию упирались в затрудненность вывоза леса из пущи: мелкие реки использовались для сплава в незначительных объемах. Приречные луга относились в основном к крестьянским хозяйствам и предназначались для корма домашнего скота, но зубры время от времени «грабили» стога. Еще в начале XIX века была введена зимняя подкормка зубров, но средства на нее выделялись мизерные. После 1860 года они были немного увеличены, площадь покосов расширена, зубровые кормушки обустроены. Для наблюдения за зубрами и их подкормкой назначили зубровых сторожей. Было решено расширить видовой состав животных. Так, в обмен на четырех зубров в пущу завезли благородных оленей из охотничьих имений князя Плесе в Силезии, которые хорошо прижились на новом месте. Велась систематическая борьба и с главными хищниками леса — волками, причем с использованием стрихнинных пилюль. В результате уже в 1880-е годы волки практически исчезли.

В 1865-1885 гг. на охоты в пущу приезжали великие князья — дяди и племянники Александра II, а также его сын Владимир. Неоднократно их сопровождал известный егермейстер М.В. Андреевский. Для него, как для распорядителя, особую сложность представляла охота 1885 года, в которой участвовало 12 человек, из них четыре великих князя. Император дал тогда разрешение на отстрел только восьми зубров. «Трудное дело так разбить охоту, чтобы всем угодить и чтобы всем действительно пришлось бы охотиться», — записал Андреевский в своем дневнике. Но его опыт, а также такт Великого князя Михаила Николаевича позволили преодолеть эти трудности.

Решительный поворот в положении Беловежской пущи произошел в царствование сына Александра II Александра III. В июле 1886 г. министр императорского двора
И.И. Воронцов-Дашков сообщил министру государственных имуществ М.Н. Островскому о желании императора, чтобы «казенная лесная дача — Беловежская пуща и смежная с нею Свислочская дача были переданы в состав удельных имений», т.е. принадлежащих лично государю. И передача пущи путем обмена на земли императора в Орловской и Симбирской губерниях состоялась 18 сентября 1888 года. В истории древнейшего леса Европы начался новый период.

Среди русских антикварных охотничьих книг не так много изданий, которые вошли бы в анналы отечественной культуры и служили бы предметом особой гордости для любого серьезного библиофила, собирающего русскую иллюстрированную книгу. Именно к таким изданиям и относится «Охота в Беловежской Пуще» с рисунками Михая Зичи.

В этой книге соединилось многое. Великолепный художник, отличная полиграфия, рассказ о Высочайшей охоте на царственного зверя в местах, о которых, не побоявшись преувеличения, можно смело сказать, как об охотничьих угодьях на всем Европейском континенте. В довершение всего ценность издания увеличивает и то обстоятельство, что книга была выпущена не для продажи, а предназначалась исключительно в качестве памятного подарка для членов Российской Императорской Фамилии, членов других Владетельных Домов, первых лиц из их свит, а также для Послов и Посланников различных государств, аккредитованных в России. Я бы даже сказал, что эта книга была не столько призвана увековечить памятную и действительно уникальную охоту, сколько продемонстрировать миру богатства, мощь и потенцию Российской Империи, а также блеск и доблесть ее достойного Монарха, находившегося как раз накануне Великих Реформ, мирным путем преобразовавших громадную страну и увековечивших его в памяти народа, как Царя-Освободителя. Все эти обстоятельства и делают эту книгу интереснейшим явлением отечественной культуры.

В связи с тем, что книга преподносилась самому высокому кругу лиц, до революции она практически не появлялась на антикварном букинистическом рынке. Это обстоятельство всегда позволяло букинистам объявлять в своих продажных каталогах, что «Охота в Беловежской Пуще» является исключительной редкостью, отпечатанной всего лишь в нескольких экземплярах только для членов Императорской Фамилии и участвовавших в охоте лиц. Однако это не было сознательным обманом букинистами доверчивых покупателей. Это было их добросовестным заблуждением, так как подлинного тиража книги букинисты не знали, а редкость той или иной антикварной книги оценивали по ее встречаемости. Надо сказать, что этот, на первый взгляд, чисто субъективный критерий является довольно точным, но только в отношении книг, полностью вошедших в букинистический оборот. Однако данная книга до революции в оборот не вошла, прочно осев в частных библиотеках, из которых выходила лишь в исключительных случаях. После революции ситуация резко изменилась. Книга стала постоянно появляться в продаже, так как по своему тиражу (о котором ниже) она никогда не являлась подлинной редкостью в классическом библиофильском понимании.

«Охота в Беловежской Пуще» посвящена охоте Императора Александра II, имевшей место 6-7 октября 1860 года. О том, как подготавливалась и проходила эта охота, читатель узнал из помещенного выше текста книги, я же продолжу свой рассказ о ней самой. Но прежде хотелось бы высказать несколько замечаний об охоте в зверинцах.

В сознании большинства современных русских охотников сложилось впечатление, что охота в зверинце это, в лучшем случае, не охота, а в худшем — бойня. Убеждение это весьма стойкое. На самом же деле охота в зверинце отличается от обычных облав только тем, что встреча охотника со зверем, отнюдь не домашним и не прирученным, как считают почему-то многие, здесь гарантирована. Согласимся, фактор немаловажный при организации охоты для Высочайших особ. Поэтому сами ощущения от охоты в зверинце по накалу страсти ничуть не уступают ощущениям, испытываемым охотником на обычной облаве. Количество же убитой дичи и то обстоятельство, что она убита в загородке, не является тем абсолютным критерием, который позволяет относить ту или иную охоту к бойне. Грань здесь гораздо тоньше и лежит, главным образом, в эстетической плоскости, т.е. является делом вкуса. Посему к охотничьей страсти это не имеет никакого отношения. Точно также, как предпочтение: съесть ли сейчас жареного цыпленка или же свиную отбивную — к чувству голода. Дело личного вкуса и возможностей.

Укрепленные штанды, которые мы можем видеть на одном из рисунков Зичи, помещенных в этой книге, тоже всегда вызывают ехидные замечания, но уже по поводу личной храбрости Царя. Однако, почему-то здесь никогда не принимается во внимание, что рисковать собственной жизнью для главы государства, тем более самодержавного, непростительная роскошь. Поэтому необходимые меры безопасности для его жизни безусловно оправданы и продиктованы отнюдь не трусостью Государя.

Я сделал это отступление в защиту охоты в зверинцах не только для того, чтобы читатель взглянул на охоту Александра II в Беловежской Пуще именно, как на просто охоту, хотя и несколько отличную от других видов охот. Хотелось также, чтобы читатель увидел и другую сторону этой охоты — охоты, как явления культуры. Дело в том, что в жизни любого Высочайшего Двора охота в зверинце являлась светским, протокольным мероприятием. Точно таким же неотъемлемым атрибутом великосветской жизни, каким сейчас, например, является гольф или теннис. Поэтому здесь все, вплоть да самых мельчайших деталей, было отрегулировано и подчинялось освященным веками правилам и традициям. Не исключением был и Российский Императорский Двор, чья национальная культурная основа в значительной степени была обогащена европейской традицией. Это и дало нам ту охотничью культуру, которую мы называем русской. Я бы даже сказал, что и вообще вся история Императорской Придворной охоты является нашим главным культурным наследием. И если мы хотим оставаться в рамках национальной охотничьей культуры, то это наследие необходимо тщательно собирать, хранить и изучать. Поэтому рассматривая охоту Александра II в Беловежской Пуще именно с этой точки зрения, нельзя не оценить ее, как выдающееся событие в истории русской охоты, имевшее громадное значение и для дальнейшей судьбы Пущи.

Беловежская Пуща вошла в состав Российской Империи в Царствование Екатерины II в 1794 году. Отдадим должное Российским Государям. Они прекрасно осознавали историко-культурное значение Пущи. А также необходимость охраны как самой Пущи, так и реликта европейской фауны — зубра. Уже в 1803 году Высочайшим Указом зубр был объявлен заповедным зверем. Его отлов и отстрел дозволялся только по именному Императорскому разрешению, в основном в естественно-научных целях: для пополнения зоопарков, зверинцев, парков, коллекций зоологических и естественно-исторических музеев России и Европы. А с 1820 года была запрещена и рубка леса.

До перехода в 1888 году в Удельное Ведомство, т.е. в собственность Императорской Фамилии в обмен на такое же количество земли в Орловской и Симбирской губерниях, Беловежская Пуща находилась в Казенном управлении. Однако, долгие годы у Казны просто не доставало сил и энергии управлять громадной российской государственной собственностью. Зачастую она даже вообще не представляла, что реально находится под ее управлением. Только в Царствование Николая I, когда в 1838 году было создано специальное Министерство Государственных Имуществ, начался долгий и трудный процесс приведения в известность всей государственной собственности, создание эффективной системы ее государственного управления, а также подготовки кадров специалистов. Не осталась без внимания и Беловежская Пуща. В 1843-47 годах здесь было проведено первое полное лесоустройство и Казна, наконец-то, получила реальное понимание того, что представляет из себя в действительности этот уникальный лесной массив Европы. Тогда же в Министерство Государственных Имуществ был представлен специальный подробный доклад служившего в Пуще ученого лесничего Д.Я.Далматова о современном ее состоянии, историческом значении и создании здесь доходного лесного хозяйства. Осенью 1847 года, в связи с окончанием устройства, Пущу в инспекционных целях посетил Министр Государственных Имуществ Граф П.Д.Киселев, чтобы на месте оценить возможности и пути дальнейшего развития Пущинского хозяйства. Охота также не была оставлена без внимания Министра.

Необходимо заметить, что Император Николай I не одобрял увлечение сына, будущего Императора Александра II, зимними охотами на медведей и лосей, резонно опасаясь за безопасность и здоровье Наследника. Несколько лет Цесаревич не мог получить от отца разрешение на участие в зимних зверовых охотах. Решающую роль в получении им согласия отца на эти охоты сыграл именно Граф Киселев, пользовавшийся большим авторитетом и уважением у Николая I, и гарантировавший полную безопасность Наследника на охоте в Лисинском Учебном лесничестве, подведомственном Министерству Государственных Имуществ и любимом детище Графа. С удачной лосиной охоты 21 декабря 1844 года в этом лесничестве, к тому времени уже получившем известность своими образцовыми охотами, и начинается отсчет зимних зверовых охот Александра II. По всей видимости, именно успех лисинских охот на медведей и лосей побудил Киселева обратить внимание на охоту на зубра в Беловежской Пуще, дабы впоследствии иметь возможность предложить ее Александру. Поэтому в инспекционную поездку 1847 года специально для Министра была организована охота на зубров. Но то ли по сложности организации самой охоты, то ли по недостаточности уровня безопасности для Цесаревича, или, скорее всего, по неполучению на то соизволения Императора, мысль об организации охоты в Беловежской Пуще для Наследника была отложена. Однако сама эта мысль, видимо, никогда не исчезала в умах министерского начальства, в конце концов, материализовавшись в охоте 1860 года.

Инициатива организации самой охоты, как и инициатива издания книги об этой охоте, принадлежала Александру Алексеевичу Зеленому. В то время Товарищу (т. е. помощнику — О.Е.) и Генерал-Майору свиты Его Императорского Величества. Зеленой был постоянным спутником Александра II на зимних зверовых охотах. Инициатива не могла не встретить полного понимания со стороны Императора, заявившего уже о себе, как о страстном охотнике, и с воцарением которого интенсивность и разнообразие императорских охот достигли небывалого доселе размаха. Организационная сторона дела уже также не могла вызывать сомнений у Министерства, так как к 1860 году Беловежская Пуща была полностью устроена и укомплектована кадрами специалистов, которые за истекшие полтора десятка лет достаточно хорошо изучили Пущу и ее возможности. Подхлестнула желание Министерства удивить Государя уникальной и неповторимой охотой и имевшая место в 1858 году, организованная Графом М. Тышкевичем для Александра II, охота недалеко от . Несколько уязвленное Министерство Государственных Имуществ заторопилось с организацией собственной охоты для Государя. Тем более, что возможности Министерства и состоящей под его управлением Беловежской Пущи, с главным ее козырем — зубром, были неизмеримо выше, чем возможности какого-то польского Графа, так бесцеремонно посмевшего перехватить инициативу по организации первой охоты Российского Императора в древнем Литовском Княжестве. Поэтому основной задачей, поставленной Зеленым перед своими подчиненными вкупе с приданными им егерями Императорской Придворной охоты под началом Унтер-Егермейстера И. В. Иванова, было не только превзойти охоту, организованную Графом Тышкевичем, но также превзойти и взятую за образец охоту в Беловежской Пуще 1752 года Польского Короля Августа III Саксонского. Отдадим должное Министерству Государственных Имуществ — с поставленной задачей оно справилось блестяще.

В память об этой охоте, также в подражание Августу III, Зеленым было предложено установить в Беловежской Пуще памятник. Мысль Императору понравилась и памятник в виде был установлен. По распоряжению Александра II с модели этого памятника было отлито семь уменьшенных золоченых , которые были подарены: — организаторам охоты: Зеленому и Графу П. К. Ферзену (последний в это время был Егермейстером Императорского Двора); и пять — участвовавшим в охоте Немецким Принцам.

Незадолго до охоты в Беловежской Пуще, в 1859 году, Александром II на должность Придворного живописца был приглашен Михай (или, как его называли в России, Михаил Александрович) Зичи, венгр по национальности, уже более десяти лет работавший в России и снискавший себе славу лучшего русского акварелиста, за что и был удостоен Российской Академией Художеств звания Академика акварельной живописи. Основной задачей для художника на этой должности было вести живописную хронику жизни Высочайшего Двора. Естественно, что Зичи был приглашен Императором сделать зарисовки и об охоте в Беловежской Пуще.

Вероятно, уже в начале 1861 года на одном из вечерних охотничьих собраний у Государя, на которых обычно присутствовали все постоянные спутники Императора по охотам, Зичи и представил серию листов, посвященных охоте в Беловежской Пуще. Тогда, видимо, и зародилась у Зеленого мысль о книге.

С началом регулярных охот Александра II в Лисинском Учебном лесничестве, Граф Киселев распорядился завести в последнем специальную книгу, куда бы могла записываться каждая произведенная в лесничестве охота в Высочайшем присутствии, а также, чтобы ему лично представлялся краткий отчет о ней. Эта традиция в Министерстве сохранилась и при следующем Министре. Аналогичные отчеты подавались Министру и в случае охот Государя в других казенных имениях.

Не исключением стала и охота в Беловежской Пуще. Мысль о том, чтобы соединить министерский отчет с акварелями Зичи и издать в печатном виде в качестве памятного подарка об этой охоте, была блестящей. На что 3еленой, видимо, тут же и получил Высочайшее одобрение.

В фонде Министерства Государственных Имуществ Российского государственного исторического архива мне не удалось обнаружить никаких следов дела по изданию этой книги. А оно, несомненно, должно было быть. Единственное, что я нашел, это дело, имеющее следующее название: . К огромному сожалению, за исключением нескольких страниц, никакого отношения к охоте в Беловежской Пуще и к изданию книги это дело не имеет. Особый интерес представляют только две страницы — листы 123 и 124. О первом из них будет сказано еще ниже. А лист 124 представляет собой составленный в начале ноября 1860 года список дел, которые передаются из Общей Канцелярии Министра в . В этом списке под № 9 значится: «Дело о ВЫСОЧАЙШЕЙ охоте в Беловежской Пуще 6 и 7 октября 1860 года. 48 лл.» Против него отметка карандашом: «будет передано особо». Итак, дело было. Но по принадлежности в Лесной Департамент из Общей Канцелярии Министра в ноябре 1860 года передано не было. С достаточно большой долей уверенности можно предположить, что позднее именно в состав этого дела должны были войти все документы по издании книги «Охота в Беловежской Пуще», включая ее черновой текст. Эти документы, несмотря на все несовершенство тогдашнего ведомственного архивного дела, отсутствие вообще какого-либо ясного понимания того, какие все-таки дела подлежат вечному хранению, — не должны были быть уничтожены, так как содержали материалы, повествовавшие об одном из ярких эпизодов в истории ведомства, к тому же связанного с Высочайшим Именем. И то, что дело все-таки оказалось утраченным, может означать что либо оно вообще не попало в архив Министерства, оставшись на руках у Зеленого или же чиновника, готовившего ее текст; либо, что более вероятно, он по недосмотру попало в состав других дел Канцелярии Министра под общую обложку, на которую по чиновничьей забывчивости не было вынесено отдельно его название. А судьба таких дел была печальна.

По хроническому недостатку свободных площадей, ведомственные архивы периодически очищались от залежей ненужных дел. Причем нужность или ненужность того или иного дела определялась только текущими интересами ведомства. Просмотреть же все с громадной скоростью копившиеся дела силами лишь архивных чиновников на предмет того: подлежит ли данное дело уничтожению или же нет, не говоря уже о подлинных археографических изысканиях, — не было никакой возможности. Поэтому при отборе дел, подлежащих уничтожению, ориентировались лишь на название, не заглядывая .

Что это дело утрачено уже давно, подтверждает и тот факт, что автор огромного труда, посвященного Г.П.Карцов, работавший при сборе материалов для своего труда в архиве Министерства Государственных Имуществ, сообщил об охоте Александра II фактически только то, что уже было опубликовано в книге «Охота в Беловежской Пуще», текст которой он целиком воспроизвел в своем труде. А это означает, что уже в конце XIX века никаких материалов об этой охоте, равно как и об издании книги о ней, в архиве Министерства не сохранилось. Мало того, Карцов даже указал неверно год издания книги — . Кстати, этот год обычно фигурирует во всех библиографических данных об этой .

Об авторе Карцов сообщил только то, что он, по всей видимости не охотник, и что исторический очерк о Пуще в этой книге взят последним из доклада, предоставленного в Министерство еще Далматовым. Опираясь на это замечание Карцова, видевшего не сохранившийся к настоящему времени в фонде Министерства Государственных Имуществ доклад Далматова, можно предположить, что не известный нам автор, по всей видимости чиновник Министерства (о чем ниже), расширил обычный отчет об охоте для Министра, переработав и добавив к нему имевшийся в Министерстве материал по истории охоты в Пуще. Таким образом и родился текст книги.

Заказ на печатание книги Министерство Государственных Имуществ разместило в типографии Академии Наук. Выбор этой типографии был не случайным. И дело здесь было даже не в том, что для казенного ведомства совершенно естественным было разместить свой заказ в казенной же типографии. В данном случае Министерство могло обойтись и своей ведомственной типографией. Но дело было в том, что старейшая академическая типография России была одной из лучших, обладала самым богатым корпусом шрифтов, позволявшим издать книгу на любом языке мира и с самыми вычурными формулами и таблицами; имела в своем штате высококвалифицированных специалистов, способных выполнить сложнейшие заказы, каковыми собственно и являлись все заказы Академии Наук. И хотя данный конкретный заказ был для академической типографии не особенно сложным в техническом отношении, выполнен, однако, он был на самом высоком уровне.

Рассматривая «Охоту в Беловежской Пуще», нельзя не отметить, в первую очередь, высочайший художественный уровень издания. Книга не перегружена ни иллюстрациями, ни текстом. Все в ней гармонично: формат, объем, шрифт и размещение текста на листе; иллюстрации, их подбор и размещение в книге, — во всем чувствуется рука незаурядного графика книги. Но, скорее всего, макет издания был полностью разработан самим 3ичи, имевшим уже практический опыт в иллюстрировании и оформлении книг. Такого класса художественного издания в русской охотничьей литературе больше нет. Культовый кутеповский четырехтомник по художественной культуре, а не по богатству издания, даже близко не дотягивает до уровня «Охоты в Беловежской Пуще», в которой наряду с высоким художественным уровнем поражает еще и то, какими простыми средствами это достигается. Вот уж действительно верно, что подлинный аристократизм всегда отличается добротностью, изяществом и простотой. Книга отпечатана на обыкновенной плотной, хорошо отбеленной бумаге, хотя и высокого качества, но не относящейся ни к одному из ее дорогих сортов, использовавшихся в то время. Набрана она недорогим шрифтом самого простого начертания, так называемым, . Шрифт красивый именно по своей простоте, к тому же хорошо читающийся. Таким образом, высокая полиграфическая культура академической типографии, помноженная на высочайший класс ее специалистов и талант выдающегося художника, и создали этот шедевр. На мой взгляд, по коллекционной значимости вровень с «Охотой в Беловежской Пуще» можно поставить только подносные экземпляры охотничьих изданий XVIII века.

Выбор Зеленым академической типографии в качестве исполнителя министерского заказа оказался не только удачным, но и весьма дальновидным. Хотя о последнем Товарищ Министра даже и не подозревал. Дело в том, что Российская Академия Наук, как и положено истинно научному учреждению, к своему архивному фонду относилась весьма трепетно. Благодаря этому до нас и дошел архив типографии Академии Наук в полном составе со времени ее основания, т.е. аж с петровских времен. Если бы не нечаянная прозорливость Зеленого, мы и до сих пор говорили бы о выходных данных «Охоты в Беловежской Пуще» лишь в сослагательном наклонении. А так, в «Книге счетов за печатание изданий сторонних учреждений» за 1862 год мы находим исчерпывающую .

3десь мы читаем, что «Охота в Беловежской Пуще» начата печатанием в типографии в январе 1862 года и закончена в августе 1862. Таким образом, годом ее издания следует считать именно 1862 год. Следовательно, заказ на ее печать в типографию поступил, скорее всего, во второй половине 1861 года. Книга отпечатана в количестве 210 экземпляров на русском языке и 60 на французском. Общая стоимость: за материал, набор, печать и добавка на случайные расходы, — составила всего 373 рубля. К этому, правда, необходимо было бы добавить расходы Министерства на печатание литографий (5 цветных и 4 черно-белых), исполненных литотипографией «Р. Гундризера и К°», точных данных по которым мы не имеем. Но такое число высококачественных литографий должно было бы повысить стоимость книги минимум в 2—3 раза. Оплата труда художника в стоимость издания не вошла, т.к. Зичи получал жалованье по должности из Министерства Императорского Двора и работа была выполнена им в рамках, скажем так, служебного задания. Таким образом, можно предположить, что в среднем один экземпляр книги обошелся Министерству от 2,5 до 4 рублей. Для издания такого класса это было весьма и весьма недорого.

Зеленой мог быть доволен таким великолепньм и быстрым осуществлением своей идеи. Книга стала для Министерства отличным подношением для нужных людей. Об этом свидетельствует следующий факт. На экземпляре, находящемся в Библиотеке Академии Наук, в правом верхнем углу форзаца стоит весьма примечательная запись: «Получено сего 1 окт. 1878 г. (Вследствии официального требования)». 16 лет Академия Наук не могла добиться от Министерства Государственных Имуществ экземпляра книги для своей библиотеки, не то что даже просто положенного ей по праву, но к тому же отпечатанной в ее собственной типографии!

Несколько слов необходимо сказать и о формате издания. Книга имеет размер в четвертую долю листа, так называемый, . Такой формат обычно использовался, когда необходимо было подчеркнуть значимость издания. Он придавал книге определенную солидность и торжественность. Форма, в данном случае, как нельзя лучше соответствовала содержанию, настраивая читателя на восприятие описываемой охоты, как выдающегося события. И это действительно так. Не побоюсь повториться, и еще раз подчеркну, — охота Александра II в Беловежской Пуще была выдающимся событием в истории русской охоты.

Кто же является автором текста книги? Несомненно, что им мог быть только кто-то из чиновников Министерства. В одном из дел я обнаружил весьма любопытный факт. К одной из докладных записок Министру Императорского Двора от Зичи, последним приложен список выполнения им живописных работ. И здесь под № 72 мы можем прочитать: . В Адрес-Календаре Российской Империи на 1859-60 год значится не так и много мосье Фуксов. И один из них наш. Состоящий при Министерстве Государственных Имуществ, Коллежский Ассесор, Виктор Яковлевич Фукс. И вот здесь я вернусь к уже упомянутому мной выше листу 123-му. Он представляет собой отношение из Лесного Департамента от 23 ноября 1860 года. «Господину Чиновнику Особых поручений при Департаменте Сельского Хозяйства, Коллежскому Ассесору Фуксу. Лесной Департамент имеет честь уведомить Ваше Высокоблагородие, что значащиеся в приложеном при отношении Вашем от 10 сего Ноября за № 12-м списке бумаги, кроме дела о ВЫСОЧАЙШЕЙ охоте в Беловежской Пуще 7 октября 1860 года, в сем Департаменте получены». А это прямо указывает на то, что именно Фукс курировал в Министерстве это дело. Следовательно, косвенно подтверждает, что это тот Фукс, которому приписывает текст Зичи.

В заключение своего очерка об этой замечательной книге не удержусь, чтобы не рассказать читателям любопытный эпизод, связанный с одной из акварелей 3ичи, послужившей в качестве иллюстрации к книге.

Акварель «Местное население и участники охоты ожидают прибытия Императора Александра II в Беловеж» до 1904 года находилась в собрании Лисинского Императорского охотничьего дворца. Вместе с ней во дворце имелось еще три акварели Зичи, но уже изображавшие непосредственно сцены зимних охот в Лисинском лесничестве. К сожалению, мне пока не удалось точно установить: когда и при каких обстоятельствах эти акварели Зичи попали в Лисинский дворец. Несомненно только одно, что это произошло еще при жизни Александра II и по его прямому указанию. Ни Александр III, ни Николай II Лисино не любили. И при них дворец не пополнился более ни одним произведением искусства.

В августе 1903 года, находясь на маневрах под Псковом, Император Николай II вдруг вспомнил (!?), что на какой-то почтовой станции — то ли в Лисино, то ли в Ящере, где он как-то был на зимней медвежьей охоте, он видел акварели Зичи. Император распорядился разыскать их и представить ему на обозрение в Зимний дворец. Высочайшее указание было выполнено и в середине сентября акварели из Лисинского дворца были доставлены в Зимний. В сопроводительной записке Начальник территориального управления Министерства Государственных Имуществ писал: «Имею честь препроводить при сем четыре акварели художника Зичи, находившиеся в Лисинском охотничьем дворце, и присовокупить, что в Лисине почтовой станции нет, а на станции Ящеры акварелей Зичи . Замечательно сказано: «и присовокупить». Изюминка здесь в том, что в Ящере уже давно никакой почтовой станции не было. Еще в 1866 году последняя была переделана в Императорский охотничий дом. Но для лисинских патриотов он так и остался «почтовой станцией II класса с гостиницей для проезжающих», т. е. постоялым двором и не более того. И в этом была большая доля правды.

Понять плохо скрытую досаду ведомственного начальства не трудно. Великолепный охотничий дворец, уникальный памятник русской охотничьей культуры, равного которому по классу на территории России больше нет, был выстроен и содержался на средства от лесного дохода Министерства Государственных Имуществ, т. е. на народные деньги. Но помимо дворца Министерство содержало и специальный охотничий штат лесничества со всем имуществом, вплоть до личных царских охотничьих саней и лошади. Последняя, к примеру, содержалась только для охоты и больше ни на каких других работах в лесничестве не использовалась. Медведь, лось, глухарь предназначались исключительно для охоты Государя и Великих Князей. Еще со времени Александра II в Лисинском лесничестве была отработана эффективная система организации охраны охотничьих угодий. И последние без всякого преувеличения были богаты. Охотничий штат лесничества во главе с Обер-Егерем были профессионалами высочайшего класса. И весь этот налаженный за долгие годы Министерством механизм после гибели Александра II крутился вхолостую. Александр III, став Императором, не был в Лисино больше ни разу. Николай II за всю свою жизнь побывал здесь лишь однажды — в 1892 году. Понять Александра III, отдавшего предпочтение при зимних поездках на медвежьи и лосиные охоты не Лисинскому дворцу, а неказистому Ящерскому дому, было можно. Ведь Император и в любимой своей резиденции в Гатчинском дворце, для своего проживания, выбрал самые неказистые маленькие полутемные комнаты антресольного этажа, предназначавшиеся для прислуги. О вкусах не спорят. Но то, что Николай II перепутал дворец со станцией для Министерства могло означать только одно: «Sic transit gloria mundi». Звезда Лисино, так ярко сиявшая при Александре II, закатилась окончательно. И как оказалось — навсегда.

Больше двух месяцев акварели из Лисинского дворца находились в Зимнем. А Император так и не находил времени, чтобы их осмотреть. 30 ноября Министр Императорского Двора в очередной раз напомнил о них Государю. Но и на этот раз у Николая II не нашлось времени. И на доклад последовала резолюция: «Высочайше повелено акварели Зичи возвратить и хранить на прежних местах в » . Но не успели еще высохнуть чернила, а акварели отправиться домой, как последовало другое распоряжение: представить все же акварели на обозрение Императору «ввиду особого интереса, который представляют акварели . 12 декабря Государь, наконец-то, удосужился их осмотреть. Результатом смотрин стало то, что в феврале 1904 года в Лисинский дворец вернулись только 3 акварели. Акварель с беловежским сюжетом, по Высочайшему указанию, была отправлена в .

Как известно, ныне причисленный к лику святых, российский император Николай II не любил рабочих, но любил поохотиться в заповедных угодьях Беловежской пущи. Охотился не только сам, но и приучал к этому своих малолетних детей. Об этом сохранилось достаточно исторических свидетельств.

Так о своем участии в настоящей охоте великая княжна Татьяна Николаевна с восторгом сообщала 21 сентября 1912 года. "Моя милая тетя Ксения…-:В Беловеже было ужасно весело. Мы ездили с Папá на охоту Ольга и я. Мари была с Анастасией только два раза. Я стояла два раза у Папá на номере, раз у кн. Голицына, раз у кн. Белосельского и раз у Дрентельна. Ужасно было хорошо."
В современной Беловежской пуще на территории Беларуси в Музее природы целый зал посвящен царской охоте.

Беловежская пуща перешла в собственность царской семьи в 1888 году в обмен на земли в Орловской и Симбирской губерниях. После окончания строительства Беловежского Императорского дворца, в пуще охотились Александр III, Николай II, Великие князья. Дворец до наших времен не сохранился, сгорел при освобождении в 1944 году, а богатейшие коллекции растащили местные жители. В послевоенный период руины дворца были взорваны, сгорели или были разрушены прочие постройки. Так что остались только въездные ворота и вот этот макет в Музее природы

До русских царей Беловежская Пуща была любимым местом охоты польских магнатов.
К началу XV веку в пуще еще встречались дикие быки - туры, в начале XVII века полностью истребленные

В конце XIX века охоты в Пуще приняли действительно царский размах. Многочисленные трофеи того времени сохранились в различных музеях мира, в том числе и в Дарвиновском. То что размещено на стенах Музея Природы скорее всего современные изделия.

Самым торжественным событием царской охоты являлся штрек (или штрека). Это когда добытые за день трофеи свозились в одно место и укладывались в определенном порядке. В первом ряду клали по видам дичь, добытую Государем Императором, затем — других участников.Туши украшались гирляндами из дубовых ветвей. За трофеями выстраивалась охотничья команда. По краям стояли дворцовые работники в красных рубахах с факелами в руках. Начинался подсчет туш и их взвешивание, после чего устраивался грандиозный ужин…

Количество трофеев крупных животных достигало десятков единиц. Упоминаются охоты на водоплавующую и боровую дичь когда личный счет Николай II в виде перепелок и фазанов частенько переваливал за сотню. Между делом говоря не гнушался император стрелять и ворон, чаек и кошек. Как миниму три подстрелленые кошки зафиксированы в его дневниках. Правда защитники Романова напирают на то, что это были дикие кошки. Но тогда надо смотреть где им пришел конец, в Пуще или в Санкт-Петербурге. Я больше склоняюсь ко второй версии.

По разным данным Николай II был в Беловежской Пуще не менее шести раз

Еще немного фото из Тырнетов
Александр III на охоте в Беловежской Пуще в августе 1894 года

А это, если нет ошибок, уже эпоха Николая II

После Николая II в Пуще охотились советские Генсеки и их гости, Герман Геринг в период оккупации, а о современной охоте я расскажу

Поворот с трассы, навигатор путается и не может понять, где мы находимся. Но уже виден указатель - нам в деревню Белый лесок. Это у самой границы. Границы между миром людей и миром животных. Ну еще и польской, конечно. Это не та Беловежка, которую описывают в путеводителях. Белый лесок - ворота в Дикий лес, в настоящую Пущу, в самые джунгли. Вот и ёжик беспечно перебегает нам дорогу - тут его дом. А еще это дом для четырёх сотен зубров - старейших обитателей и властителей этих мест. На них мы и приехали поохотиться. Телеобъективами, разумеется. Хотя и обычная охота на них официально разрешена, и об этом я тоже хочу рассказать.

Саша встретил нас на мотоцикле при въезде в деревню. Он живёт в лесничестве, при котором построен большой гостевой дом для всех желающих побывать в заповедной Пуще. Там мы и поселились, заняв целый этаж пустующей гостиницы.

Александр не просто местный житель. Он родился в самом сердце Пущи, в одном из хуторов, которые до сих пор существуют на её Территории. Лесник и сын лесника: он, как никто другой, чувствует её, знает все её секреты, живёт по её ритмам. Саша любит вспоминать детство, когда прямо перед окнами его дома сходились в жестокой схватке олени-рогачи. И наверное поэтому, закончив лесохозяйственный факультет белорусского "политеха", он продолжил семейную традицию. Но не долго - терпения Саши хватило всего на пару лет. Охотовед в Беларуси - это скорее прислуга, которая устраивает охоту для богатых господ из России, Ближнего Востока и Европы: водит по лесу, показывает зверя, схроны, накрывает на стол.

Разойдясь во взглядах с руководством, Саша ушёл и теперь занимается своим любимым делом - ставит видеоловушки и снимает материал для европейских организаций по охране животных, встречает европейских учёных, помогает им в исследованиях животного мира Пущи. Саша - прекрасный фотограф-анималист. И еще есть в нём что-то от Сталкера из одноимённого фильма Тарковского.

Въезд в Пущу на своём автомобиле строго запрещён. Мало того, Белый Лесок находится на приграничной территории, для въезда в которую по белорусским законам необходимо получать разрешение и платить пошлину. Если соберетесь в те края, то внимательно изучите эту тему . Неровен час - загремите в отделение со штрафом, а машину могут запросто эвакуировать, если оставите её там, где нельзя. Въехать в Пущу в этом месте можно только с Сашей и на автомобиле Саше. Несмотря на то, что Александр уже давно не работает в лесничестве, запретить въезд в лес ему не имеют право, так как он там родился. А такие попытки иногда случаются - на прежней работе никак не могут простить ему тот смелый "уход из системы".

Ранее утро и вечер перед закатом - самое лучше время для фотоохоты. Днём зверь лежит в прохладном лесу и скрывается от двуногих врагов. Вечером, когда жара спадает (или утром, до жары), зубры и олени начинают выходить из чащ на луга. Поэтому первый наш выезд состоялся тем же вечером, в день приезда. Закутались до головы от клещей, приготовили телеобъективы с телеконвертерами: меньше, чем с 400мм тут делать просто нечего, пуганый зверь не подпускает и на 100 метров.

Дороги Беловежки - первое, что вызывает лёгкое удивление. Вся Пуща пронизана сотнями километров идеального асфальта в полторы полосы. Но этими дорогами могут пользоваться только те, кто живёт в хуторах Пущи и работники лесничества. Ах, да, еще Батька конечно:) Помните, где закончился СССР и начался СНГ? Да, именно в Беловежской пуще, в охотничьей усадьбе "Вискули", где сейчас находится суперохраняемая резиденция Президента Беларуси.

Подъезд к ней закрыт за полтора километра до ворот, а сам периметр после событий на Украине был оборудован новыми системами защиты. В километре от поворота на Вискули, охраняемого двумя зубрами, есть вертолётная площадка посреди леса.

На первой вылазке никого не нашли. Поле было пустое, зверя на нём не было. На второй точке повезло чуть больше. Издали заметили небольшое стадо зубров, до которого нужно было идти около километра по высокой траве. Эта трава - дом родной беловежских клещей, которых мы приносили на себе по 15 штук за раз. На одежде, слава богу. После каждой такой вылазки следовала немедленная процедура самоосмотра и карантина одежды.

Через несколько минут пришла первая удача - Саша своим зорким взглядом заметил голову косули.

Голова косули в ответ заметила нас и задала стрекача по направлению к лесу. На этот раз ей повезло - с 15 мая по 30 сентября на неё разрешена индивидуальная охота. В качестве трофея вам разрешат забрать череп с рогами, за который нужно будет заплатить от 300 до 1000 евро. А просто ранить животное стоит 300 евро.

Приближаясь к стаду включаем режим полной тишины. Теперь разговаривать нельзя, наступать на сухие ветки нельзя, идти нужно быстро, по кромке леса. Между нами и стадом небольшая речка, из-за которой ближе, чем на 300 метров нам уже не подойти.

У зубра очень чуткий нюх, почти как у собаки. Они уже знают, что мы тут, но пока не подают виду - слишком далеко. Останавливаемся под деревом у речки и снимаем. Потом всё стадо легло в траву и на этом решили заканчивать с этим местом.

Пуща непредсказуема и умеет преподносить сюрпризы. Можно целый день безуспешно пробегать по зарослям в поисках зубров и случайно встретить его у дороги, возвращаясь домой. Так произошло и с нами. Старый зубр-патриарх стоял у самой обочины и с интересом разглядывал нас.

Нам даже не пришлось выходить из машины, чтобы его сфотографировать!

В какой-от момент зубр всё же решил отойти на безопасное расстояние...

И облегчиться на всякий случай. Хотя, мне кажется, этим он просто показал своё презрение к роду человеческому.

Солнце начало садиться, удлиняя тени от предметов и заливая деревья мягким, бархатистым светом. Самое время найти стадо и попытаться поснимать его в контровых лучах. И опять нам повезло - Саша вновь увидел стадо, к которому нам пришлось бежать, продираясь сквозь заросли кустарника и перелезая через упавшие деревья. Но мы успели и поймали удачу за кончик хвоста!

Вот он, экстаз фотоохотника! Экстаз продлился не долго - разгорячённые кроссом и азартом, мы слишком шумно себя вели, чего не могли не заметить зубры. Они убежали в лес.

Программа первого дня была полностью выполнена и даже перевыполнена. Про утреннюю вылазку я расскажу в другой части, а в этой продолжу про зубров. Так много хочется про них рассказать, но я никак не придумаю, с чего начать.

Беловежский зубр - последний представитель диких быков в Европе. Зубр - самое большое наземное млекопитающее Европы (масса до 1,2 т). Ближайшим родственником зубра является американский бизон, с которым он способен скрещиваться без ограничений, давая плодовитое потомство - зубробизонов. В 20-х годах прошлого века зубр находился под угрозой исчезновения. Все сегодняшние зубры происходят всего от двенадцати особей, находившихся в начале XX века в зоопарках и заповедниках.

По информации руководства национального парка "Беловежская пуща", на данный момент в пуще насчитывается около 450 зубров, в то время как оптимальной их численностью для заповедника является 250-300 особей.

Сегодня зубр уже далеко не у порога исчезновения. Однако одна угроза сменилась другой - при создании небольших популяций зубров им угрожает близкородственное скрещивание и генетическое вырождение. Единственный выход - расселять зубров на большой площади, включая и леса России.

А пока Беларусь борется с "перенаселением" лесов зубрами с помощью лицензий на охоту. Убить зубра стоит от 3000 до 25000 евро, в зависимости от пола, возраста и других характеристик. По закону, разрешён отстрел животных из так называемого резервного генофонда: самок старше 18 лет и самцов старше 14 лет, молодых самцов, изгнанных из стад и не вернувшихся обратно в течение трех месяцев, а также больных или травмированных животных.

А теперь скажите, как вы определите в оптическом прицеле винтовки, "ху из ху" в этом, к примеру, стаде? Кто из них болен или кому сколько лет? Поэтому отстреливаются все подряд, без разбора. Вопрос в цене.

В последний вечер я решил сыграть с зубрами в одну игру: как близко я смогу подойти к ним. Нас разделяло только поле с невысокой травой, по которому я шёл и останавливался, ставя камеру на штатив. Зубры давно меня заметили и пристально смотрели.

Просто поразительно большие животные!

В то же время, настолько запуганы человеком, что не представляют совершенно никакой угрозы для него. Простой деревенский бык в сто крат опаснее зубра.

Игра завершилась на стандартных 100 метрах, когда всё стадо, словно по команде, пришло в движение. Отбежав еще на 100, они остановились. Больше преследовать я их не стал.

В следующей части расскажу и про других интересных животных Беловежской пущи.

Другие посты из путешествия в Беловежскую пущу:

79 10 октября 1856 г. Егермейстер граф Ферзен доносил Министру Императорского Двора: "По случаю командирования на время коронации в Москву Императорской охоты, я, желая представить ее в надлежащем виде, соответствующем ее назначению, вынужденным нашелся сделать распоряжения о приобретении некоторого числа лошадей и собак. Но, чтобы иметь возможность и на будущее время доставлять Его Величеству приятные и разнообразные охоты, исполнять с успехом и другие возложенные на нее обязанности, как уничтожение волков и друих хищных зверей и птиц, наблюдение за частными охотниками и прочее, необходимо нужно к ныне суще ствусоще му ее штату добавить: лошадей верховых 13, подъемных 22, собак борзых 30, гончих 60. Все показанные собаки состоят ныне налицо, к числу же лошадей приходится прикупить лишь 3 верховых и 22 подьемных.

"П ри этой прибавке лошадей и собак потребно также усилить и команду людей, по следующему распределению: егерей 10, егерских учеников 10, тенетчиков 17, стремянных 9, вабельщиков 4, конюхов 4, цырульника 1. Сверх того, одного ветеринарного врача, которого по штату вовсе не полагается.
"П отребность в усилении команды служителями … 1828 г.; сюртуки летние с басонами и рейтузами, постройки 1828 г.; егерские куртки с шароварами, постройки 1828 г.; рабочее платье; сюртуки летние без басону с рейтузами, постройки 1828 г.; полушубки; армяки верблюжьей шерсти; шляпы кучерские пуховые; кушаки бумажные, красные; шинели светлосерого цвета, суконные, на овчине, а под полами волчий мех; шапки плисовые; поддевки с шароварами темносерого сукна; кушаки гарусные; армяки синие; армяки верблюжьей шерсти белые; сюртуки на волчьем меху суконные" (Арх. Упр. Имп. ох., N0 1 6/726).

П рибавление. В числе учреждений, близко стоявших в течение описываемой эпохи к ведомству Императорских охот, следует отметить Лисинское учебное лесничество и Беловежскую пущу.

Э ти учреждения хотя и были вполне независимы от Егермейстерского ведомства, однако в угодьях, им принадлежавших, производились охоты в высочайшем присутствии, устраиваемые совместными усилиями местной администрации и Управления Императорских охот.

В особенности часто производились высочайшие охоты в угодьях Лисинского учебного лесничества, и охотничья часть лесничества была организована вполне на рациональных началах.

Ч то касается Беловежской пущи, то во внимание особого ее значения и специального характера, а также того обстоятельства, что в начале шестидесятых годов текущего столетия там устраивались грандиозные высочайшие охоты, для коих Придворная охота командировалась из Гатчины в Беловеж, охоты, описания которых приведены в своем месте, считаем весьма полезным предпослать сказанным описаниям несколько слов, касающихся состояния Беловежской пущи главным образом к середине XIX века, заимствуя эти сведения из сочинения "Беловежская охота", изданного в 1861 году.

Б еловежская казенная пуща, площадью в 112.080 десятин, или 1076 квадратных верст, расположена в Пружанском уезде Гродненской губернии.

Б еловежская пуща в прежнее время принадлежала к удельным королевским лесам и, по множеству разнообразной дичи, водившейся в ней, была любимым местом охоты королей польских. Она управлялась королевскими чиновниками под главным начальством генерал - интенданта королевских имуществ и под ближайшим надзором местного лесничего, коему назначено было жительство во дворце, существовавшем в селении Беловеже. Его обязанность состояла исключительно в присмотре за охотничьим арсеналом и в заведовании предметами, касающимися охоты.

Н е считаем необходимым приводить сведения относительно организации Беловежской охоты в период нахождения пущи в числе имуществ польской короны: эти сведения не касаются нашей задачи.

П о присоединении Беловежской пущи к владениям Российской империи, в царствование императрицы Екатерины Великой, земли, эту пущу составлявшие, были розданы: графу Румянцеву, графу Ферзену, графу Сиверсу, Кутузову и Дренякину.

И мператор Александр I, желая сохранить водящуюся в Беловежской пуще породу зубров, сделал ее в 1803 г. заповедною, и с того времени охота на этих зверей стала разрешаться всякий раз не иначе, как по особому высочайшему повелению.

В 1820 году была совершенно запрещена рубка леса, растущего в Беловежской пуще.

В период времени с 1843 по 1847 год произведена была съемка и таксация пущи, которая вместе с тем была разделена на 541 двухверстный квартал.

О коло того же времени в Беловежской пуще было организовано пять отдельных лесничеств.

В середине текущего столетия в пределах Беловежской пущи, в деревнях, жили осочники в числе 298 душ, главная обязанность коих состояла в приготовлении на зиму для зубров сена.

В то время в пуще водились: зубр, лось (коего из года в год становилось все меныне и меныне, причем являлся он в пущу более в зимнее время, скрываясь на лето в болота Слонимского и Кобринского уездов), козуля, кабан, русак, беляк, волк, лисица, куница, ласка, медведь и барсук. В первой половине столетия тут же водились бобры на реках Лесне, Наревке, Белой и Гвозне, еще ранее коих исчезли прежние обитатели пущи: красный олень, лань и дикая кошка. Из птиц в пуще водились глухарь, тетерев, ракельган, рябчик, бекасы, журавли, цапли и проч.

З убры жили стадами в 10, 20, 40 и 60 штук. Во главе стада всегда бывают вожатый старый зубр или зубрица; совершенно же престарелые животные бродят поодиночке или по два вместе, и тогда они уже не боятся человека и при встрече угрожают нападением на него, в особенности, когда бывают раздражены или нечаянно испуганы. Первое движение гнева зубр обнаруживает потрясением головы; потом роет ногою землю и облизывается, изредка взмахивая хвостом. Если старый зубр, или, как его называют, одинец, пригретый солнцем, расположится на дороге, то иногда никакие угрозы не принудят его уступить проезжему. Лошади всегда боятся зубров. Напротив, стадо зубров, завидев человека, бежит от него в густую чащу леса причем долго и далеко слышится треск ломаемого им молодого леса.

В летнее время от жары и докучливых насекомых зубры укрываются или в самые глубокие чащи леса, где для освежения себя погружаются иногда в болота и реки, ловко и без боязни переплывая их, или выходят на боры, где, разрывая ногами песок, обрасывают им друг друга и валяются, подобно лошадям, на спине. Во многих боровых местах пущи, в особенности вблизи рек и где черный лес переходит в бор, можно видеть неглубоко разрытые зубрами ямы, которые носят местное название "купала".

З убры, несмотря на тяжелый вид свой, чрезвычайно быстры на бегу и во всех движениях. Зимою они держатся преимущественно около мест, где сложено заготовленное им в стогах сено.

П од конец зимы зубры, в особенности старые, подходят близко к жилищам человека и не только наносят вред крестъянским стогам сена, но и разворачивают иногда своими сильными рогами целые свиные сараи.

К роме Беловежской пущи, зубры встречаются в соседних с первою казенных лесах: Свислоцкой, Шерешевской, Яловской и Лядской пущак, в Омелянецкой даче и частных лесах, принадлежавших в середине столетия помещикам Эйсымонту и графу Сиверсу.

У правлением Беловежской пущи ежегодно поверялось число наличных зубров, их прибыль и убыль, а также принимались меры к обеспечению их продовольствием, к охране их от хищных зверей и к отвращению перехода зубров из Беловежской пущи в соседние местности.

В 1824 году в Беловежской пуще имелось 500 штук зубров, в 1830 году - 700 штук. За период же времени с 1832 по 1854 год имеется следующая таблица.

Количество находившегося в пуще зверя
В 1855 году наличных в пуще зубров было 1824 штуки; в 1856 году - 1771; в 1857 году - 1898; в 1858 году - 1434 и в 1859 году поверки не было; в 1860 году - 1575.

З аметим кстати, что несоответствие по таблице прибыли и убыли и затем конечного результата числа зубров к следующему году, по-видимому, может быть объяснено тем обстоятельством, что ежегодно некоторое число зубров перекочевывало из Беловежской пуща в окрестные леса и обратно.

С пособ удобнейшего счета зубров основан на том, что каждое их стадо держится постоянно в известных местах или урочищах, смотря по времени года, преимущественно вблизи рек и ручьев, почему всякий стрелок может знать довольно приблизительно число зубров, находящихся в его обходе. Поверка делается ежегодно по первой пороше (счет зубрам делается не тотчас по выпадении снега, ибо зубр, как всякое дикое животное, сначала, пока свыкнется со снегом, боязлив и далеко с места не уходит; побыв в таком положении день, а иногда и другой, томимый голодом, он, наконец, совершает переходы из места стоянки); тогда все стрелки Беловежской и Свислоцкой пущ в определенный день, с утра, каждый в своем участке, обходя границы оного, считают по следам, сколько вошло зубров, различая при том следы старых от однолеток. Кроме того, каждый стрелок обходит участок свой вдоль и поперек, отыскивает стадо, подкрадывается на такое расстояние, что верно может сосчитать число зубров, составляющих стадо. После сего стрелки, собравшись к своему объездчику, объявляют каждый о числе зубров, находящихся в их обходах. Объездчик по получении донесений стрелков составляет рапорт о числе зубров, находящихся в его объезде, и представляет о сем лесничему для составления общей ведомости по лесничеству и донесения начальству.

П ри подобном счете зубров, зависящем более всего от добросовестности показаний стрелков, без сомнения, получаются только приблизительные цифры, без всякой возможности обозначить отдельно число самцов и самок.

З убры за приготовленное для них сено принимаются только тогда, когда подножного корма им уже недостает, и прежде всего стараются разметать стог, доискиваясь невыдохшейся травы, через что много сена пропадает.

З вери эти нередко бывают добычей хищных зверей, преимущественно волков. В осенние и весенние гололедицы волки делают, можно сказать, правильные облавы на этих животных; отбив от стада зубра, преимущественно молодого, они загоняют его на лед, где это животное не может держаться на скользкой поверхности и становится их жертвою.

Х отя зубры, находясь в опасности от хищных зверей, и становятся для охранения себя в оборонительное положение, заключая телят в середину стада, но волки хитрыми маневрами всегда успеют разбить стадо; трех волков достаточно, чтобы задзшіить самого сильного зубра.

В 1844 году убит в Беловежской пуще огромной величины и силы медведь, который заел старого, огромного зубра; пространство, на котором происходили схватки этих животных, примерно сто квадратных саженей (близ дороги из Беловежи в Рудню), доказывало ожесточенность их борьбы; по рассказам очевидцев, зубр таскал медведя на себе.

В 1846 году тоже убит в пуще медведь, который в одно лето заел пять зубров.

Д ля охранения зубров от хищных зверей местная лесная стража тщательно наблюдала за появлением последних. Всякий стрелок, удостоверивишсь в появлении волков, медведей или рысей в своем обходе, обязан был немедленно доносить о том своему лесничему, по распоряжению которого тотчас сбиралась вся подведомственная ему лесная стража для производства облав и уничтожения хищных зверей.

Е сли при обходах своих в пуще лесная стража находила неживого зубра, то, приставив к нему караул, немедленно доводила до сведения местного лесничего; производством формального следствия обнаруживалась причина смерти сего животного, после чего составлялся акт освидетельствования. Зубр по снятии с него кожи зарывался на том же месте в землю, а кожа по надлежащей высзшже продавалась с публичного торга.

С межность с Беловежскою пущею как казенных, так и частных лесов, по-видимому, представляла зубрам возможность делать частые в них переходы; между тем по опыту было известно, что целые стада зубров если и переходили иногда в смежные леса, то опять скоро возвращались в пущу, не находя, вероятно, для себя в неболыних лесах надлежащего корма и спокойствия. Посему и не было надобности принимать меры к предупреждению подобных случаев.

Н апротив, престарелые зубры, бродящие, как уже замечено, поодиночке или по два вместе, часто переходят в смежные леса, откуда сами уже редко возвращаются, но почти всегда бывают прогоняемы обратно местными крестъянами и лесною стражею. Для отвращения этого было, между прочим, постановлено сохранять в меру возможности кругом пуща усадьбы лесничих, бывших стражников, стрелков постоянной лесной стражи и осочников, которым вменялось в обязанность в случае перехода зубров из пуща тотчас предпринимать меры для загона их обратно.

О тносительно способов охоты на зубров, практиковавшихся в древности, мы уже говорили в первой части материалов для истории
Великокняжеской и Царской охот. Заимствуем лишь из сочинения "Беловежская охота" следующую интересную подробность, касающуюся современного состояния пуща.

В центре Беловежской пуща, при деревне Беловежи, на возвышенном берегу реки Наревки, находится памятник из серого песчаника, 16 футов высотою, имеющий вид небольшого обелиска, с надписью на польском и немецком языках.

"2 7 сентября 1752 г., Его Королевское Величество Август Ш, Король Польский, Електор Саксонский, с Ее Королевским Величеством и Их Королевскими Высочествами Ксаверием и Карлом, охотились здесь на зубров, коих убили 42 штуки, в том числе 11 больших, из коих один весил 14 центнеров и 50 фунтов; 7 меньших, 18 самок, 6 молодых; 13 лосей, между которыми находилось старых самцов, из коих один весил 7 центнеров; 5 самок и два молодых; 2 серны, всего 57 штук".

"П ри сем находились: Его Сиятельство граф Браницкий, Коронный Гетман; Его Сиятельство граф де Брюле, первый Министр Его Королевского Величества; Коронный Чесник Велепольский; Великий Конюший граф де Брюле; Маршал де Биберштейн, начальник коронной почты; Придворный Маршал Его Королевского Величества де Шонберг; Гг. полковники Понятовский, Вильчевский, Бетерский, Старжевский и Капитан-Лейтенант Сапега".

"О хотою управлял граф Болеферсдорф, Главный Ловчий Его Королевского Величества. Присутствовали при охоте: Гг. де Габленц, подловчий Его Королевского Величества; де Арним, камергер Его Королевского Величества; де Лейпцигер и де Десеву, пажи при охоте; придворные стрелки: Гг. Пфлюг, Штоккман, Зегрейер и Пецольд; лесничие: Шубарт, Ангерман, Рихтер, Эйхлер, Козловский, Бапа, Роде, Прокопович и Шрейтер; старшие лесничие: Брейтер, Борман и Эйгард".

П одробное описание этой охоты, как не входящее в нашу задачу, мы опускаем. Оно имеется у Бринкена в "Memoire descriptif sur la forkt Imperiale de Bialovieza" (Варшава, изд. 1828 года, стр. 85).